С конца февраля мир изменился самым драматическим образом: разрушаются деловые связи, курс рубля снижается, вводятся новые торговые и физические ограничения на перемещение людей, товаров, технологий, услуг и капиталов между странами. По итогам марта можно констатировать, что лесной сектор России стал одним из наименее защищенных секторов экономики в новых условиях. Это обусловлено высокой зависимостью отечественных предприятий от зарубежных производителей оборудования, технологий и материалов, поставляемых, прежде всего, из стран ЕС и Великобритании.

Своим прогнозом развития отрасли биотоплива в России поделился Павел Трушевский, 
собственник компании Сибирский Биоуголь

Изменения на внешних рынках сбыта

— Не берусь давать оценки с точностью до процента, но в сегменте сложных машин и оборудования для заготовки, перевозки и переработки древесины доля отечественных технологий ничтожно мала. С другой стороны, те же западные страны, которые прекратили поставки в нашу страну оборудования и запасных частей, потребляют или уже потребляли, большой объем лесопродукции российского происхождения. Речь не только о прямых поставках древесины в западные страны. Значительное количество российской древесины поступает на международные рынки в виде продукции, вырабатываемой в Китае из закупаемого в России сырья.

Особенно сильно ограничения в международной торговле отразятся на секторе биоэнергетики, на таких привычных для промышленников продуктах как древесные топливные гранулы и брикеты. По данным агентства WhatWood, из произведенных в 2021 г. 3,2 млн тонн пеллет - 2,46 млн тонн были реализованы на экспортных рынках. При этом, доля стран Европы, включая Великобританию, составляет шокирующие 85%. Можно спросить любого аналитика, и он с ходу скажет, что российские производители сложили все яйца в одну корзину. По предварительным подсчетам, около 200 пеллетных производств сейчас находятся в прямой зависимости от очень ограниченного количества крупных потребителей и трейдеров.

Поскольку сегодня производство биотоплива в значительной степени является экспортоориентированным, нельзя не отметить проблемы с логистикой, проблемы с обеспечением текущих контактов и сложности взаимодействия между банками разных стран. Все это решаемо, и, теоретически, можно, конечно, возить пеллеты из, например, Кондопоги в Данию через Казахстан, но это пеллеты, а не ювелирные украшения, на этом рынке совсем иная маржинальность.

В целом, любое усложнение логистики приводит к ее удорожанию, а в случае биотопливного рынка, к критичному удорожанию, задержкам в оплате товара и кассовым разрывам.

Многие компании, особенно работающие в Сибири или на Дальнем Востоке, рассматривают варианты переориентации бизнеса на Южную Корею, но она зависима от США и в любой момент может легко отказаться по политическим мотивам даже от текущего объема закупки, который на 2021 г. составил около 200 тыс. тонн. Даже если этот рынок сохранится, то возможность поставок в Южную Корею будет зависеть от стоимости логистики, которая сейчас также находится на очень высоком уровне.

Ожидать, что нас на внешних рынках будут ждать, а поставки в будущем нормализуются, тоже не приходится. Безусловно, часть поставок через какое-то время возобновится, но я предполагаю, что европейские потребители будут замещать российские пеллеты альтернативными поставками. Им вполне хватит времени профинансировать строительство 50 новых производств в Америке и Восточной Европе, чтобы заменить поступающее из России биотопливо уже к следующему отопительному сезону. Повышенная цена на рынке компенсирует затраты на лесозаготовку. Пеллеты из круглых лесоматериалов производить не экологично, но никто на этот фактор смотреть не будет – стоит задача вытеснить российскую продукцию любой ценой.

Сможем ли мы переориентировать поставки на внутренний рынок?

— Если проанализировать ситуацию на внутреннем рынке, то ситуация складывается еще грустнее. Из оставшихся 740 тыс. тонн пеллет - 55% приходится на продажу продукции в качестве наполнителя для кошачьих лотков. Лишь около 340 тыс. тонн пеллет сжигается для производства тепловой и, очень редко, электрической энергии, то есть используется по своему прямому назначению. Можно рискнуть предположить, что значительная доля использования биотоплива приходится на Республику Коми, которая, по сути, стала единственным российским регионом, где системно занимаются стимулированием спроса на зеленую энергию из биомассы.

Если говорить о перспективах увеличения объемов потребления на внутреннем рынке, то, на мой взгляд, эти перспективы отсутствуют. Страна и раньше делала ставку на использование собственных ископаемых видов топлива. В России можно привести десятки примеров газификации отдаленных лесных районов, которые никогда себя не окупят. Теперь же, после полного отказа ЕС от российского угля, он будет сжигаться локально внутри страны. Перевод котельных на пеллеты не представляется возможным. Производители биотоплива, конечно, могут попробовать договориться с шахтерами Кузбасса о необходимости закрытия нескольких шахт, но вряд ли у них получится конструктивный диалог.

Сертификация не помогает

— Сильно затрудняет ситуацию сложившаяся ситуация с добровольными системами лесной сертификации. Сертификация качества пеллет ENplus приостановила действие российских сертификатов. С 8 апреля 2022 г. также останавливается действие FSC сертификатов российских компаний, схожие проблемы и с системой PEFC (сертификаты действуют, но древесине из России присвоен статус «конфликтной»). Система сертификации SBP опирается на работоспособность этих сертификатов. Если они отсутствуют, то должен применяться сложнейший стандарт оценки ресурсной базы SBP, но и он тоже приостановил свое действие. С SBP, надо сказать, ситуация еще хуже, руководство нового органа по аккредитации ANAB (США) выступило с заявлением, что с Россией они пока работать не будут, то есть проблемы расширились до уровня аккредитации аудиторских компаний.

Таким образом, даже при сохранении поставок российских пеллет и брикетов на европейские рынки – не получится обеспечить привычную для покупателей маркировку, подтверждающую экологичность продукции, что, в свою очередь, дополнительно снизит закупочную стоимость продукции, если она все-таки сможет попасть на полки европейских магазинов.

При этом, даже абстрагировавшись от текущей экономической ситуации и политической конъюнктуры – в отрасли уже давно присутствуют два сильно тревожащих фактора, которые делают биотопливный бизнес крайне рисковым:

1. Бизнес является принципиально зависимым от субсидий, причем как со стороны производителя, в первую очередь, при покупке оборудования (за счет компенсации процентной ставки), и транспортировке (компенсация до 80% затрат по перевозке по России), так и со стороны потребителя – возмещение затрат на покупку котельного оборудования, компенсация части тарифа на производство энергии из возобновляемых источников сырья.

Никакой бизнес не будет устойчивым, если он нуждается в постоянной государственной поддержке. Вся идея помощи от государства в том, что каждый полученный промышленными предприятиями рубль субсидий должен трансформироваться минимум в три рубля, генерируемых производством, а не «проедаться» в качестве статьи операционных расходов. Например, если предприятием получена субсидия в размере 100 руб. на покупку станка, этот станок должен принести не менее 300-500 руб. прибыли в течение 2-3 следующих лет, иначе это не субсидия, а выброшенные деньги налогоплательщиков.

2. Лесной бизнес был и остается очень консервативным и сильно оторванным от конечного потребителя своей продукции, за исключением плитных производств и нескольких крупных домостроительных компаний. Производители продукции не знают своего потребителя. Без вложений в маркетинг и изучения глубинных потребностей покупателя, значительная доля российского лесного бизнеса навсегда останется лишь первым звеном сложной цепочки, оставляя максимум добавленной ценности последующим звеньям. Отрасли нужны новые виды продукции, позволяющие получать реальную выгоду и при этом не так сильно зависеть от политической, экономической и прочей конъюнктуры. Причем главное в этой формуле – экономическая и технологическая устойчивость новых видов продукции. Кризисы происходили и будут случаться снова, у нас такая страна, что-то постоянно случается.

Новые виды продукции

— Если отвлечься от теории и вернуться к текущему положению дел, то, на мой взгляд, фокус производства, прежде всего, должен быть направлен не на абстрактный, а на реальный внутренний рынок с возможностью последующей диверсификации востребованной внутри страны продукции для ее экспорта. В качестве примера могу поделиться нашим опытом компании ООО «Сибирский биоуголь». За 4,5 года мы прошли путь от базовых научных изысканий в области пиролиза древесины и анализа свойств древесного угля до проектирования установки непрерывного пиролиза, позволяющей менее чем за 4 часа получать из влажных опилок брикетированный уголь с высокой добавленной стоимостью.

Принципиальная особенность новой технологии – в непрерывности производственного процесса, в мире до этого так производили только насыпные древесные угли. По традиционным технологиям уголь из колотой или прессованной древесины сегодня производят исключительно в камерах периодического действия.

Спроектировав и изготовив установку в металле, мы уже перешли к масштабированию реально работающих производств.

Конечно, конкретно эта разработка крупным переработчикам не подойдет, одна линия перерабатывает только 40–45 тыс. насыпных м³ опилок в год, производя из них, на первый взгляд, скромные 1500 тонн угольного брикета.

Однако определяющей всегда является экономика производства, а она показывает, что чистая прибыль от пеллетного завода той же мощности в несколько раз ниже, даже если бы биотопливо сегодня можно было бы продавать в Европе по максимальной стоимости.

Наше решение позволяет диверсифицировать производство и производить разные виды углей. Если предприятию по каким-либо причинам не нравится работать на рынке угля для приготовления пищи, который как раз сейчас сильно вырос с удорожанием импортных премиум-углей, то у технологии есть огромный потенциал развития в сфере активированных углей, углях для фильтров и в других формах, имеющих сбыт в промышленных объемах, выпускать которые можно на этой же конвейерной установке, оснастив ее дополнительными модулями.

До этого обширную нишу твердых углей, таких как активированный уголь, угли для фильтров, промышленные угли, кальянные угли – полностью занимали производители из других стран, используя в качестве сырья кокосовую и ореховую скорлупу и твердолиственные породы деревьев.

На примере кальянного угля нами доказано, что такие российские породы древесины как сосна и ель – могут быть успешно использованы в качестве сырья для производства этих высокодоходных продуктов.

Так, например, за последние шесть месяцев на маркетплейсах цена кальянного угля выросла в 2 раза и превысила 800 руб. за 1 кг. Причиной подорожания стали не только логистические проблемы с поставками импортной продукции, но и стихийные бедствия в Юго-Восточной Азии, в результате которых было уничтожено до 25% плантаций кокосовых пальм.

Понимая, что весь мир в скором будущем столкнется с дефицитом кокосовых углей, нами была разработана технология замещения этого угля, используя отечественные породы древесины для производства такой же по свойствам продукции.

Помимо лабораторных испытаний был проведен анализ потребительских качеств угля. К работе по анализу и совершенствованию эксплуатационных характеристик угля были привлечены профессиональные кальянщики, работающие в Москве, Сочи и Калуге. За шесть месяцев совместной работы были изучены все потребительские характеристики угля и определены технологические параметры его производства. Этот подход позволил создать технологию производства кальянного угля из бореальной древесины и получить эталонные образцы готовой продукции. Это стало возможным благодаря нетривиальному подходу к пиролизу древесного сырья. Разработанная технология позволяет управлять процессом пиролиза, разбив его на несколько этапов.

Помимо переработки древесины путем пиролиза, перспективной является разработка композитных материалов. С уходом ряда зарубежных производителей здесь открываются целые ниши для продукции в виде частей мебели, элементов интерьера, предметов обихода, музыкальных инструментов, спортивного инвентаря и т.п. Американцы недавно научились производить из древесных композитов формы любой степени сложности: от банальной ложки до достаточно габаритных строительных материалов. 

Не зная конечного потребителя производимого ими продукта, деревоперерабатывающие предприятия обрекают себя на высокую зависимость от любого изменения во внешней среде, взять хотя бы волатильность спроса или изменение приоритетов посредников и перевозчиков.

Долгое время игнорируя развитие новых видов продукции, отказываясь от вложений в НИОКР и маркетинг – отрасль ожидаемо столкнулась с нерешаемыми проблемами, вызванными изменившимися условиями внешней среды. Продолжая занимать позицию «просто производителя», предприятие уже не сможет эффективно работать в какой-либо долгосрочной перспективе. Производителям продукции придется брать на себя решение проблем, связанных со снижением зависимости от импортных комплектующих и технологий, поисками и разработкой новых видов продукции, востребованных на открытых нам рынках.

Крупный бизнес сможет легче пережить убытки, перенеся их на себестоимость основного производства, а вот малому и среднему предпринимателю это сделать будет уже невозможно – они не обладают запасом прочности, у них нет ни денег на счете, ни высокой рентабельности, ни силы в переговорах с покупателями.

В России неминуемо высвобождается значительный объем отходов лесопиления, с которым нужно что-то делать. 

Биоэнергетика как отрасль в России может ограниченно и точечно развиваться за счет локального потребления топливной щепы. В случае с переработкой отходов лесопиления в готовую продукцию, необходимо просчитывать экономическую эффективность ее производства с учетом необходимости ее транспортировки на дальние расстояния. Отрасли нужно искать высокорентабельные виды продукции и не бояться внедрять новые технологии.

Павел Трушевский, собственник компании Сибирский Биоуголь